ONCE UPON A TIME ❖ SHADES OF NIGHT |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » ONCE UPON A TIME ❖ SHADES OF NIGHT » ПЕЩЕРА ГОРНОГО КОРОЛЯ » Эпизод 1.4 - Это коснется каждого
Это коснется каждого из нас...
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
♢ МЕСТО И ВРЕМЯ: хижина ведьмы в Лесу; | ♢ УЧАСТНИКИ: Drosselmeyer, Ainsley; Diablo |
О П И С А Н И Е
Просто кукольник идет к резчице по дереву, а путь ворона пролегает мимо хижины. Все ли так просто, если вокруг шумят нешуточные страсти из-за Снежной королевы и ее нового друга?
Отредактировано Ainsley (2015-01-22 02:04:14)
| Дроссельмейер стукнул тростью о землю. Нелегко было найти хижину колдуньи в Зачарованном Лесу. Эти дамы всегда были и остаются весьма своеобразными. Прячутся вечно от кого-то, от кого – не понятно. Замкнутые в себе, закрытые, в гости на чай не приходят и вечно придумывают несуществующие предлоги, дабы избежать встречи. Фи-фи-фи трижды. |
Заявившиеся к обеду охотница и девица-с-поломанным-хвостом (последняя своей постоянно удивляющийся физиономией ему особенно запомнилась) хотели, чтобы Бенджамин помог им в борьбе со Снежной Королевой и ее прихвостнем. Мужчина сказал им с порога, что не намерен участвовать в этом деле, потому что: а) ему лень; б) это опасно; в) ему лень, потому что это опасно. Пообещав девушкам с три короба, что он соберет всех сильнейших лиц, обладающих магией, он спровадил гостей и стал думать, как выйти ему сухим из воды.
Дело было в том, что почти все чародеи сейчас находились непонятно где – сыграло свою роль проклятье Злой Королевы. Но в голову Бену пришла первой одна его старая знакомая. Ведьма, которая больше не колдует. Ну, а чего, начать же как-то нужно, чтобы потом со спокойной душой сказать охотнице и «удивляшке», что он сделал все, что мог, но придется смириться с зимой в Зачарованном Лесу. Масса же плюсов: снежки, снежные бабы то там, то здесь…
Поэтому, бросив дома убирающихся метлу, тряпки и прочих, Дроссельмейер ушел, но пообещал вернуться. Путь предстоял неблизкий, судя по магическому ориентиру, ведьма жила в соседнем королевстве. Дроссельмейер был в нем нечастым гостем, но все же с правителями он знаком.
Добираться самостоятельно ленивый волшебник не собирался – его длинный путь превратился в прыжок в образованный магией портал. Выпрыгнул же Бенджамин уже около хижины ведьмы. Портал закрылся.
Дроссельмейер с кислым видом оглядел постройку, которая с виду напоминала какую-то лавку. Как же давно волшебник здесь не был…
- Резчица! – окликнул мужчина. Его взгляд пал на ворона, который, словно окаменевший, сидел на дереве близ хижины и пристально наблюдал за гостем. – Резчица! – Дроссельмеер зашел внутрь хижины, которая и правда оказалась мастерской ведьмы. На первый взгляд…
- Что, что? – мигом всполошилась ведьма, выныривая из-за закутка возле печки. – Добро пожаловать в лавку!.. Тьфу ты, кукольник! Давно не заглядывал. Брать будешь?
Из стремительно прихорашивающейся перед неожиданным клиентом девушки Эйнсли от досады едва не превратилась в старуху, сгорбившись еще сильнее, чем прежде, и, казалось, резко постарев лет на пять. Вытащив из спутанных волос пальцы, которыми пользовалась взамен расчески, Эйси тряхнула головой, осыпав гостя застрявшими в локонах опилками, и сложила руки на груди.
- Коли нет, так поди прочь. Я гостей не привечаю, ты знаешь. Чаю с баранками тоже не будет, - не то, чтобы старый знакомый в этом нуждался, но разочарованная ведьма решила сразу показать, что никто от нее ничего не добьется. С чего она решила, что Дроссельмейер пришел не просто так? С того, что Дроссельмейер просто так никогда не приходит. Тем более, к ней. К ней люди вообще редко заходят не с просьбами. Те, кто все же заходят, отдают уже приказы. «Поди прочь. Поди прочь… Не будет, не будет…» - подхватил восседавший на шесте у крыльца облезлый ворон, посаженный туда с охранительной целью. «Ай, толку-то от тебя…», скривилась ведьма, украдкой бросив взгляд сначала в оконце, – разумную птицу снесло с насеста, только перья закружились – а потом и на незваного. Где-то уже в глубине души было немного неудобно перед ним – все ж деревенское гостеприимство и дружелюбие так просто не изживешь в себе. Но твердое разумное «нет» давно перевешивает все благие побуждения. Прошлепав босыми ногами по струганым половицам к столику с лежащими на нем неготовыми еще поделками, Эйси легко смахнула все на пол, а потом села на освободившееся место – стульев в мастерской не было. Девушка прошлась взглядом по фигуре Дроссельмейера, тоже не особо довольного своим здесь пребыванием, и в тяжело вздохнув, повторила как будто нерадивому в который раз:
- Ну так что ж тебе надо-то? Молчишь все, молчишь. И без тебя с собой поговорить могу!
Определенно, Эйнсли все больше походила на старую сварливую бабку.
Отредактировано Ainsley (2015-01-22 02:02:23)
Только платье; волосы прямые и длинные (до пояса), босая
Заколдованный лес каждый раз радует глаз своей обыденностью или чем-то новым, не менее удивительным, чем весь лес в целом. А вот и одна из его обитательниц забралась на самую верхушку дерева, оглядывая местность с высока. Все, что окружало ее, никогда не принадлежало ей, но это очаровательное создание считало себя одной из главных особ этого леса, его стражницей. Хотя она больше и не имела крыльев, впрочем, как и ее хозяйка, в душе она все равно была вороном; свободолюбивой, гордой и властной птицей.
Диабло сидела на ветке, прислонившись к прочному толстому столбу дерева. На первый взгляд, Черный ворон казалась обычнй девушкой, но ее повадки, поведение, привычки всегда выдавали в ней ее истиную сущность. Длинные, черные волосы изредка подхватывал легкий прохладный ветерок. На девушке было легкое пестрое платьице, которое ей пришлось одеть сегодня вместо своего привычного наряда темных оттенков. В этом платье, Ди чувствовала себя иной птицей: сорокой или, может, павлином, которым присущи яркие цвета.
Кругом царило умиротворение и покой. Но даже сквозь эту тишину, Ди смогла различить некоторые посторонние звуки. Они насторожили ворона. Диабло вгляделась вдаль и увидела, как кто-то приближается к лавке, спрятанной глубоко в лесу. От дерева, на котором сидела заколдованная, лавка находилась да большом растоянии, но птичьи инстинкты все еще не подводили Черного ворона. Ди спрыгнула с дерева, чудом, приземлившись на ноги и, смахнув с плеч что-то невидимое, скорее всего это были пылинки, направилась в ту сторону, где находилась лавка.
Сегодня Диабло была сама по себе. Малефисента была чем-то занята в лесу и оставила свою подчиненную на едине с собой. Девушка могла позволить себе все, что ей вздумается и любой ее поступок останется безнаказанным. Однако, вместо того, чтобы посвятить это время себе любимой, Ди отправилась выведать: что задумала эта сладкая парочка в лавке. Любое сопротивлеие против Королевы никогда не приводило к добру. Черный ворон не знала, что замышляют Малефисента и Снежная королева. Туда, Ди даже не пыталась сунуть свой любопытный клюв.
Спутанные темные локаны то и дело цеплялись за низко опущенные ветви деревьев, что немного раздражало Диабло. Она никогда не была более неулюжей, чем сейчас, находясь в облике человека. Но Ди была слишком гордой, чтобы позволить себе просить прощения или чего-то в этом роде. Поэтому ворону приходилось приспосабливаться к новой жизни и расчесывать волосы эдаким человеческим преспособлением, как расческа.
Ди подошла к лавке, оглядывая его. Взгляд девушки привлек старый черный ворон. Она внимательно оглядела его и приветственно улыбнулась. Диабло ужасно не хватало ее брата сейчас. Конечно, порой она завидывала ему, ведь именно о Диавале вспоминали впервую очередь, усышав о Черном вороне и лишь потом вспомилась его сестра, у Диаваля, как казалось Ди, было больше приемуществ, больше свободы, хотя это было не правда. Но когда его не было рядом, юная Диабло очень скучала по нему. Особенно теперь, когда она стала обычным человеком. Черный ворон оглядела лавку и, незадумываясь, решила войти внутрь.
- Кажется, я опоздала, - произнесла Диабло, заходя внутрь.
Зеленые глаза по-очередно оглядели сперва посетителя лавки, затем и саму хозяйку. Черного ворона вовсе никто не ждал здесь, но ее не особо волновал этот факт. Если Ди заинтересовало что-то, то она неприменно обязана удовлетворить свой интерес и, если понадобиться, навести порядок в лесу. И ничто не помешает ей.
Отредактировано Diablo (2015-01-30 20:55:52)
- Что, что? Добро пожаловать в лавку!.. Тьфу ты, кукольник! Давно не заглядывал. Брать будешь?
Из-за печки вынырнула светловолосая красавица, которая явно не ждала гостей. Дроссельмейер окинул ее заинтересованным взглядом: дамочка, мгновение назад спешно прихорашивавшаяся, теперь напоминала злую колдунью, просидевшую взаперти несколько веков.
- Коли нет, так поди прочь. Я гостей не привечаю, ты знаешь. Чаю с баранками тоже не будет, - пробурчала Эйнсли, всем своим видом показывая, что Дроссельмейеру она не рада. И никому не рада, если они, конечно, не хотят купить ее работы. Ворон, которого Дроссельмейер заметил у входа в хижину, отозвался эхом от слов хозяйки.
Волшебник, напротив, вел себя так, будто ему сказали «чувствовать себя, как дома». Неспешно он прошел к стеллажам, на которых красовались различные предметы интерьера, игрушки, посуда… И все это из дерева. Бенджамин плохо знал ведьму, но о ее таланте был наслышан. Мужчина не понимал, почему такая девушка скрывалась в своей хижине и вела себя так странно. Что, скажете не странно? Вы видели, как она отреагировала на появление в своем прибежище волшебника? Его надо встречать с чаем и пряниками, а не бурчанием себе под нос. Вот он оскорбится и уйдет, пусть повстанцы потом сами налаживают с ведьмой связи. Дроссельмейера – бедного и несчастного, такого податливого мага – им удалось уговорить на оказание помощи, а вот Эйнсли им даже не откроет. Ну, либо Дроссельмейер просто так представлял себе реакцию этой дамочки.
Бен выждал паузу, рассматривая жилище, и дождался, когда ведьма сама захочет услышать голос гостя.
- Какая ты сварливая, а, - скуксился Дроссельмейер и провел указательным пальцем по одному из стеллажей с товарами, выявив небольшой слой пыли. – Сколько уже лет прошло с нашей последней встречи? Сорок? Или сто сорок? А ты неплохо сохранилась, я скажу – травы, настоечки, глиняные маски каждое пятое полнолуние?.. |
|
Не успел волшебник окончательно вывести ведьму из себя, как вдруг дверь в лавку резчицы распахнулась. Вошедшая оказалась знакома Бенджамину – черный ворон Малефисенты. Прежде он никогда раньше с ней не сталкивался, слышал только пару раз о ней от кого-то из знакомых. Мол, есть у Малефисенты помощница. Ну есть и есть, Дроссельмейеру какая-то лишняя информация не нужна, например о том, какая у нее любимая баллада или умеет ли она вышивать крестиком рисунок белки.
- Резчица, тебе сегодня везет. Наверное, мы двое – последние твои посетители за десяток лет, - захихикал Дроссельмейер и развернулся обратно к товарам. Он всегда называл Эйнсли «Резчицой», ему безумно нравилось это прозвище. И, придумав его, он казался себе гениальным. – Хочу вон ту тарелку. Или не хочу… - задумчиво протянул Бенджамин. – Или я хочу не тарелку, а кружку… Да, кружки лишними не бывают. А ты можешь вырезать на ней «Моему дражайшему другу Дроссельмейеру от Эйнсли»? И все это в такое большое сердце, как знак высоких чувств?
Он развернулся к ведьме и Диабло, которая застыла на пороге.
Эйнсли пристально следила за каждым шагом Дроссельмейера. Незваный гость слишком вольготно себя чувствовал в ее лавке, легко избегая свисающих с низкого потолка изделий, не запинаясь о станки и статуэтки, не сшибая локтями вещи с полок. Девушке это не нравилось. Ей вообще не нравились слишком проворные – именно от таких все беды и идут. А Эйси новых не надо: со старыми едва-едва разобралась, теперь с трудом сводит концы с концами. То один по лесу бродит и стонет, что наглая ведьма, собачья дочь, провела его, околдовала, то другой золотые горы обещает ради исполнения одной малю-юсенькой просьбы. Кто ж виноват в том, что заказы правильно оформить не могут, она ведь сделала все как просили и всё равно крайней сделалась. «Ну, как есть коза отпущения. Вот так всех нас до единой переведут на кострах да вилах, а потом сами взвоют не хуже волка. Только поздно будет, поздно!» Даже не смотря на возможную гибель, Эйнсли не упустит шанса позлорадствовать над чужими промашками.
-Тебе это все равно не поможет, хоть замажься по самые брови и залейся по самые зенки, - расхохоталась девушка и замотала ногами в воздухе, как маленькая. И тут же нахмурилась. – Тему-то не переводи, зачем из своей конуры вылез и ко мне явился?
Не успела Эйнсли начать по серьезному выпытывать из Дроссельмейера всю правду, как звякнул колокольчик над дверью. Девушка вскинула голову, чтобы встретиться взглядом с вошедшей. Ведьма прищурилась и бесцеремонно оглядела девушку в светлом платье, так решительно вошедшую в ее не первой свежести каморку. «И замараться не боится, и ходит тоже как к себе в дом», Эйси вновь недовольно покосилась на волшебника. Однако с ним она была хотя бы знакома, в отличие от этой юной особы. «Ой, сомневаюсь, что ей нужна резная тарелочка или хлопающий глазами медведь».
- Резчица, тебе сегодня везет. Наверное, мы двое – последние твои посетители за десяток лет. Хочу вон ту тарелку. Или не хочу… Или я хочу не тарелку, а кружку… Да, кружки лишними не бывают. А ты можешь вырезать на ней «Моему дражайшему другу Дроссельмейеру от Эйнсли»? И все это в такое большое сердце, как знак высоких чувств?
-Лучше бы вас – посетителей еще столько же не видеть! То еще удовольствие с вами тут трепаться, мешаетесь только. – Эйнсли скривилась, но через секунду уже скалилась: - Я все могу, волшебник, но это совершенно не значит, что я захочу сделать. А что, ты деньжат поднакопил, такое заказывать? – Девушка повернулась к гостье. – А ты куда-то торопилась, милая? Так, извини, не царские тут хоромы, промахнулась немного домишком.
Ведьма развела руками.
- Что, если и к тебе пришла? - зеленые глаза метнулись в сторону ведьмы, оторвавшись от изучения помения. Вошедшая покачала головой. - Лесной утвори не гоже суваться в царские хоромы, мы - гордые, но не наглые.
Не зря говорят: с кем поведешься, от того и наберешься. Ворон все время проводила рядом с Малефисентой и многие слова позаимствовала и у хозяйки. Диабло продолжила оглядывать помещение, считая, что ответила на вопрос хозяйки. Ди совершенно не учитывала тот факт, что только что безцеремонно вошла в данное помещение. По ее мнению, эо вовсе не было наглостью. Лес - владения общие, а вот людские владения являются лишь владениями людей. Диабло полагала так. Она не считала своим долгом объяснять ведьме зачем пришла сюда, ведь ей всего-лишь нужно было выведать зачем кукольник пришел в эту лавку. Вряд ли мужчина пришел сда, чтобы купить какую-то безделушку из предложенных. Брюнетка тут же переключила свое внимание на Дроссельмейера. Сейчас, он ее интересовал больше, чем недовольная визитами посетителей Энсли. Брюнетка оглядела мужчину, чуть склонив голову на бок. Ди смотрела на него птичьими любопытными глазами. Наконец, молчание начало докучать Черному ворону. Она прошлась по лавке, кажется она задела что-то, но не обратила на это внимание. Дойдя до кукольника, остановилась перед ним. Диабло вела себя крайне странно.
- Ты так спешил сюда, что даже я заинтересовалась, не потерял ли ты мысль, которую так спешно нес к ведьме, - хлопая длинными черными ресницами, произнесла юная Диабло, - Ты же не надеялся утаить все от лесной стражницы, верно?
Ди лукаво улыбнулась и отошла в сторону, а после и вовсе отвернулась от Дроссельмейера, оглядывая деревянную статуэтку медведя с таким нтересом, будто собиралась ее купить. Диабло никогда не отходила от своих принципов, девушка не вставала на чужую сторону, всегда поддерживала лишь Малефисенту и не утаивала от нее ни того, что видела, ни того, что слышала. То, что сейчас будет услышанно чудными ушками Ди дословно будет передано хозяйке, если, конечно ее наглым образом не выставят за дверь, что вряд ли. В лавке порядка, как такового не было. Девушка с трудом нашла взглядом сиденья, стол, на которых и без того было наставленно куча всего, поэтому сесть было некуда. Диабло взяла статуэтку в руки, все еще разглядывая ее, стараясь не разломать изделие своими человеческими ручонками, ведь тогда ей придется за него платить. Но чем? Диабло, конечно, работала на волшебницу, но та никогда не оплачивала ее труд. Зачем ворону деньги? Ди покачала головой. Уж больно понравилась ей эта статуэтка.
- Лучше бы вас – посетителей еще столько же не видеть! То еще удовольствие с вами тут трепаться, мешаетесь только, - пробурчала Эйнсли, а Дроссельмейер отвернулся и скорчил рожицу, пародируя ее. - Я все могу, волшебник, но это совершенно не значит, что я захочу сделать. А что, ты деньжат поднакопил, такое заказывать?
Бен гордо задрал подбородок и развернулся:
- Знаменитости не платят. Ладно, раз сказала не переводить тему, то давай к главному, - Дроссельмейер проворно обошел свисающие с потолка изделия ручной работы и сел на скамью рядом с печкой. Волшебник сцепил руки в замок и, опершись локтями о колени, задумчиво продолжил речь. – Да и ты присаживайся, ворона. Я знаю, что Малефисента дружна со Снежной Королевой, так что твои глаза и уши сейчас к месту. Итак, скажу сразу – я в этом принимать участие не желал, меня пытали, напоили медовухой, и я в беспамятстве согласился на эту глупость, - он театрально вздохнул, проверяя, заинтересовали ли его слова девушек. – Намечается восстание. Точное число и день недели не скажу, так что увы, в это время у вас могут быть запланированы дела, например, глиняные маски, - он хихикнул и посмотрел на ведьму. – Некоторое время назад ко мне в дом заявились охотница и дракон… - снова взгляд на Эйнсли. – Я был трезв! Ну так вот, они попросили меня, как великого и могущественного волшебника помочь им.
Дроссельмейер сидел на скамье с таким видом, будто он король и сидит на троне. Ну да, он действительно был неплохим волшебником, если бы больше проявлял инициативы и не ленился.
- И сопротивление, а их мно-о-ого, - Бенджамин кивнул Диабло, пытаясь ее устрашить. Он был уверен, что верная ворона все расскажет своей хозяйке, так пусть Малефисента попаникует чуток? – призывает всех добрых волшебников и волшебниц примкнуть к ним, помочь отвоевать у Снежной Королевы и ее прихвостня Зачарованный Лес. Поэтому я и здесь, Резчица, - он пожал плечами. Дроссельмейер, понимая, что весь объем информации нужно сначала переварить, а потом делать какие-то выводы, принялся ждать решения ведьмы или пока только вопросов, а также паники ворона. И почему он так самоуверен? Обломают же его, точно обломают! Или?
Волшебник поднялся со скамьи и снова подошел к стеллажам, сложив руки на груди.
- Нет, я все-таки хочу такую чашку, - философски изрек он.
Отредактировано Drosselmeyer (2015-02-03 18:05:11)
«Ох, и трудный денек сегодня выдался», страдальчески подумала Эйнсли и с надрывом вздохнула, провожая взглядом каждое движение гостей. «Выпроводить их да побыстрее! Не на ярмарку поглазеть пришли». Девушка нахмурилась.
-Кабы ко мне, так не стояла бы и рот не разевала попусту! Приглянулось чего – говори прямо, – Эйси махнула рукой на прилавки. Точнее, это может так только показаться, ведь поделками заставлены все поверхности в хижине, ходи – не спотыкайся. Эйнсли выпрямилась на расчищенном столе, закинула ногу на ногу и скрестила на груди руки. А еще прислушалась. «Эти двое знакомы? Ха, кукольник знает народу больше, чем я, ну не странно ли!». Девушка заулыбалась своим мыслям. Хотя, эта неосведомленность сильно раздражала. Но кто Эйнсли такая, чтобы вызнавать о жизни всех своих покупателей – не гостей, заметьте! «Если хоть одна душа выйдет за порог этой лавки без покупки, то наживет себе неприятностей!». В глазах ведьмы вспыхнул злой огонек – она уже заранее подготавливала себя к худшему варианту. И нельзя сказать, что ей этот вариант не нравился.
-…спешно нес к ведьме, - Эйси уловила только обрывок фразы, и девушка ей определенно стала нравиться еще меньше.
-Я. Не. Ведьма, - с расстановкой произнесла Эйнсли, бросив на незваную яростный взгляд. Руки ее вцепились в столешницу, сдерживая внезапный (или вполне обдуманный?) порыв. В разум, словно через туго набитую пухом подушку, ввинчивался занудно-вдохновенный рассказ Дроссельмейера. «Что он там несет?», обратила внимание Эйнсли, постепенно успокаиваясь (нет, это не речь волшебника так на нее повлияла!).
-Великого и могущественного помочь им, - скептически отозвалась девушка, хохотнув. – Они попросили тебя поработать разносчиком новостей? Иначе чтобы ты здесь забыл?
- ..призывает всех добрых волшебников и волшебниц… - тем временем продолжил Дроссельмейер, вызвав новый приступ смеха у Эйси. – Нет, ты… Ох, за мой счет хочешь заставить «ополченцев» отказаться от идеи (они же не серьезно, правда? зачем мутить воду?!) использовать тебя как их личный рупор?
«Ну что за чушь, ну кому там мирно не живется? Потешить свое самолюбие можно и по-другому!»
-Но надо заметить, ты неплохо справляешься, - девушка с удовольствием бы панибратски похлопала волшебника по плечу, но вставать ради этого не хотелось. Мало ли, ушлые гости еще и место насиженное займут…
-Нет, я все-таки хочу такую чашку. -легко перескочил на другую тему Дроссельмейер.
-Помнишь замечательную мудрость: «хочется – перехочется»?
Ведьма с улыбкой продолжила переводить взгляд с гостя на гостью.
- Нет, ты… Ох, за мой счет хочешь заставить «ополченцев» отказаться от идеи (они же не серьезно, правда? зачем мутить воду?!) использовать тебя как их личный рупор? - затараторила ведьма. На лице Дроссельмейера появилась довольная улыбка.
Если бы к нему тоже заявились волшебники с подобными предложениями, то он послал бы их ко всем хмырям, да еще в этих самых хмырей и превратил. После проклятья Злой Королевы и ахвата власти все в Зачарованном Лесу только и мечтали о мирной жизни, которая постепенно наступала. Мирная суровая жизнь под руководством ледяной тиранши и ее мрачного дружка. Чудо, кому такое не понравится?
Но девушка продолжила, заставляю Дроссельмейера гордиться собой (точнее, тем, что пошел на поводу у повстанцев):
- Но надо заметить, ты неплохо справляешься, - она похлопала мужчину по плечу, а Бен ответил ей кивком.
- Благодарю, моя дорогая Резчица, - спокойно ответил Дроссельмейер и уселся обратно на лавку возле печи. Он внимательно смотрел на ведьму, которой стоило принять важное решение: - Послушай, ты, конечно, не обязана участвовать во всем этом. Но неужели тебе нравится, что почти весь Зачарованный Лес превратился в один большой снежный ком? Эйнсли, если мы поможем повстанцам, то вернем сказку обратно в этот мир. Мы умные, о-о-очень умные. Нужно верить в наш народ, - как можно шире заулыбался Дроссельмейер, - поэтому и добро всегда побеждает зло. У нас получится! Если, конечно, Снежная Королева и Кромешник нас не заморозят… Или не отправят во тьму… Хотя, если честно, я не уверен, что там за магия у Кромешника. Либо они могут нас заморозить и отправить во тьму… - запутался в конце концов Дроссельмейер и погрузился в размышления. Знаете, мозг волшебника рисует весьма красочные и одновременно ужасающие картины.
Пока ведьма и волшебник вели между собой диалог, девушка-шпионка Малефисенты куда-то подевалась. Бен не сразу заметил ее пропажу и потом начал шарить по карманам, проверяя, не умыкнула ли девица что-то ценное. Хотя, ничего ценного с собой Дроссельмейер никогда не носил, поэтому можно расслабиться. Единственная вещь - трость, которая служила источником магии, - была поставлена за дверь в лавку Эйнсли.
Отредактировано Drosselmeyer (2015-02-18 21:30:35)
«Так вот к чему все шло…»
-Так вот к чему они тебя подговорили… - задумчиво протянула Эйнсли, не смотря на мага. Она опустила голову и рассматривала бахромчатый и грязный подол платья, размышляя над патриотически-проникновенной речью. «И с чего бы это на него такое «озарение» снизошло? Неужели и вправду собирается в ополченцы и воевать… Глупости», сама себя оборвала Эйси. Такого же просто быть не может. Или она плохо знает Дроссельмейера? Ведьма резко вскинула голову, находя взглядом гостя. Действительно, Эйнсли видела только то, чем хочет казаться маг, то, как он сам себе преподносит. Она его не знает. Она не знает человека, так вольготно расхаживающего по ее дому. Она не знает так много, но это никогда не помешает ей остаться при своем мнении.
-Не обязана, ты прав, и не буду. – Эйнсли милостиво дала Дроссельмейеру закончить и только потом начала говорить сама. – Нет, мне не нравится: это холод, а я не люблю холод, и, будь проклята моя предшественница еще несколько раз, я не могу отсюда никуда уйти. В этом году мне понадобится много дров (ведьма хохотнула). А вообще, мне плевать, извини. На «наш» народ, на Лес, на Королеву и Кромешника… Кто они такие, чтобы так об них волноваться, кто они такие, чтобы вдохновить тебя? – ведьма растянула губы в ухмылке. Стереть ту гадскую широкую улыбку с лица мага – бесценно. Видеть, как он морщится – приятно. Хоть Дроссельмейер и олицетворяет себя с самой Ленью (от кого же она слышала эту замечательную фразочку?), тем не менее, остается пресловутым «добром». Душа Эйнсли – напротив – давно зачерствела, чтобы проявлять какое бы то ни было сочувствие. Или просто мозги после парочки предательств встали на место, не важно. Она уверена, что никогда не станет никому помогать в борьбе за власть над Лесом (или Миром?).
Чуть слышно звякнул дверной колокольчик. Странная девушка ушла. Ничего не купила. Может, что-то взяла?.. Наметанным взглядом Эйнсли окинула комнатушку. И вроде бы все на месте, как покажется обделенному умом человеку, но… Девушка с улыбкой спрыгнула со стола и, будто в танце, сделала пару кругов по полу, легко изворачиваясь, чтобы ничего не задеть, и тревожа порывами воздуха опилки. Со смехом Эйси представляла, как будет возвращать долг. Это ее любимое занятие. Ведь нельзя уйти из лавочки и ничего не купить, ровно как и безнаказанно что-то унести, не заплатив.
-Мы еще встретимся, дорогая, - ведьма игриво послала воздушный поцелуй закрытой двери. Без сомнения, ее «благословение» достигнет скромно ушедшей гостьи.
Как с ней сложно! Резчица, почему все не может быть легко и играючи? Дроссельмейер не понимал эту женщину, для него она была в списке таинственного где-то между Атлантидой и привидениями. Ну, серьезно, почему она так упорно отказывается помогать героям? «Я больше не колдую», - знаем, слышали, Бенджамин тоже больше магией не занимается, только таких обещаний ему хватает на несколько минут в день.
Это же честь – выступать на стороне добра, освобождать Зачарованный Лес от пришедшей тьмы. Несмотря на то, что Дроссельмейер всех уверял, будто ему все равно, в душе он волновался за судьбу этого мира. Дроссельмейер был сказочником, к которому герои всегда могли обратиться за помощью, кем-то, вроде феи-крестной, и волшебник этим гордился. Он помог Щелкунчику скрыться от Крысиного Короля, он много раз выручал Зубную Фею и Хранителей в целом, да во многих сказках не обошлось без его участия! Так почему эта белокурая ведьма тоже не хочет принять свою судьбу?
- Ты даже не пытаешься, - словно ребенок надулся Бен, - почему ты так хочешь остаться в стороне от всего этого? Сама же говоришь, что не в восторге от сложившейся ситуации. Эта парочка – Кромешник и Валери – принесут только тьму и холод, больше ничего. Так… на твою помощь мы точно не можем рассчитывать? Даже вот не передумаешь? – напирал волшебник, все еще не теряя попыток разубедить Эйнсли в своей непричастности. |
|
Хотя, Дроссельмейер уже явно осознал, что их разговор не задался. Ведьма отрицательно относилась к восстанию, волшебник ее не понимал и понимать не хотел, чтобы не разубедить себя в правильности своих действий. Он не мог на все махнуть рукой, как сделала Резчица, отгородить себя от мира и преспокойно лежать на печи весь день. Он любил этим заниматься, никто не спорит, но долг сказочника был превыше всего.
«В конце концов, - подумал мужчина, - в Зачарованном Лесу много противников Снежной и Кромешника. Мы найдем других ведьм, а потом и эта присоединится к нам. Ведь они – девушки, у них какая-то там своя методология на этот счет».
Дроссельмейер тяжело вздохнул, уже немного опечаленный предстоящим отказом блондинки, поэтому заранее отправился к двери, прихватив с собой ту самую понравившуюся чашку. Раз уж Эйнсли так поступает, то должна компенсировать свое отношение к ситуации.
Волшебник взял свою магическую трость, которую поставил у входа, и надел на голову цилиндр.
- Ну так, Резчица?.. – не сумев вынести ожидания, поинтересовался Бен.
Эйнсли по-прежнему смотрела на закрытую дверь, стоя спиной к магу. Не шевелясь, застыв как деревянная фигурка, которых она настругала, кажется, неисчислимое количество, стояла. И что-то слышала. Это было похоже на какое-то стрекотание или надоедливое жужжание. Нет, комариный писк! Вот они, самые отвратительные звуки, какие когда-либо касались ее ушей. Однако в хижине никогда не было насекомых. Ни-ко-гда. Даже пока здесь жила та старуха, и домишко почти превратилось в труху, чудом не сносимую ветром. Девушку передернуло от отвращения. Резко замахав руками, она посносила широкими рукавами платья поделки с ближних полок, и так едва стоявших.
-Замолчи, замолчи, замолчи! – с горящими яростью глазами Эйнсли обернулась к Дроссельмейеру. – Я пустила тебя в свой дом, маг, не для того, чтобы выслушивать паршивые нотации! Не тебе решать, как мне жить и что делать! (она понизила голос; крик сменился глухим шипением) Не смей… Не смей пугать меня или предупреждать. Я прожила достаточно, чтобы самостоятельно выбирать тропу.
Девушка вскинула подбородок и встретилась с гостем взглядом. Злость отступила так же внезапно, как и нахлынула. «В который раз за сегодня… Я начинаю стареть», ухмыльнулась сама себе Эйнсли. Ее место заняли холодный расчет и кристальная ясность сознания.
-Ты недопонял, Дроссельмейер, - качнула головой девушка и впервые за их встречу назвала мага по имени, - мне плевать на них и на будущее вообще. Мне не важно, будет ли светить солнце или все покроется льдом, или наступит вечная ночь. Меня это не касается. Я продолжу жить по-прежнему, так же, как жила сотню лет. Если вы, вечно озабоченные чем-то люди, не можете спокойно принять это, то… Дураки вы просто. А дуракам я не помогаю. За просто так – тем более.
Эйнсли приятельски улыбнулась, всем своим видом показывая, что зарывает топор войны и закрывает эту тему. Ссориться с магом не хотелось, да и незачем было. «И не из-за чего! Был бы весомый повод еще, а не эта дурь», категорично решила Эйнсли. Но Дроссельмейера ответ не устроил. Мало того, девушка заметила на его лице… разочарование? И от этого где-то глубоко в душе она чувствовала себя… отвратительно? «Ну что за чушь…», с сомнением тянет Эйси и немного растерянно гладят за собирающимся мужчиной. Он замер у двери, готовый покинуть ее дом. Только вот вариантов, в каком настроении он покинет его оставалось два: ликующий, что добился своего и привлек ведьму на сторону повстанцев, или огорченный отказом. Девушка не любила таких ситуаций, в которых от нее что-то зависело. Она их терпеть не могла. Зато они, кажется, очень даже терпели и любили ее.
В последний раз задается вопрос.
Последний шанс передумать.
Внезапно проявившиеся чувства пугают. Она думала, что давно от них избавилась. Собственное сердце предательски бьет по вискам.
-Я не меняю своих решений, маг. - «Не сегодня». - Считай, что это подарок.
Эйнсли кивнула на кружку. Она еще никому не позволяла уходить из ее лавки просто так. Дроссельмейер – второй, кому она прощает это. В надежде на будущую встречу. Пусть ведьма не любит посторонних, но время от времени нужно стряхивать с себя пыль. Законсервироваться в своей избушке среди бессловесных медведей – не тот вариант, который может прельстить.
Девушка отвернулась и поманила к себе метелку. Забыв о существовании мага, она возвратилась к своим прерванным делам.
Дверной колокольчик печально зазвенел. Она же не упускает свой шанс?
Вы здесь » ONCE UPON A TIME ❖ SHADES OF NIGHT » ПЕЩЕРА ГОРНОГО КОРОЛЯ » Эпизод 1.4 - Это коснется каждого
